Все успехи «Ислочи» связаны с двумя людьми – главным тренером Виталием Жуковским и учредителем клуба Владимиром Пинчуком. Пинчук в проекте с первых дней основания: немного играл, немного тренировал и очень много помогал финансово.
– Я так понимаю, у вас много забот, связанных со строительством базы в деревне Большевик. Сейчас полдень, а вы уже побывали на стройке. Много времени тратите?
– Много. Процентов 70-80 дня уделяю базе и «Ислочи», остальное – своим делам. Внимания на сам футбол почти не остается. Даже на тренировки команды не хожу. Успеть бы все сделать, пока погода позволяет. В ближайшее время начнем укладку газона. С мая почти без выходных готовили для этого поле. В это вложено много сил и средств. Надеюсь, будет результат.
Одновременно с полем будем накрывать крышей строение под раздевалки, судейскую, душевые и санузлы, прачечную, баньку, бойлерную и щитовую. Весной сделаем чистовую отделку и подключим отопление. Думаю, к лету следующего года все будет готово. Будет вкручен последний саморез, аплодисменты, лента и все такое (улыбается).
Планируем, что на стадионе будут тренироваться и играть дети, дубль и наши барышни. А основной состав будет только тренироваться. Играть пока будем на «Маяковке». Мы же потом направим взор на Заславль, где будем строить стадион. Пока там ведется бумажная работа. Не торопимся. Главное – не бросаться и не распыляться.
Интересно, что мы фактически построили стадион без электричества и воды. Полгода никак не могут свет подрубить. Все обещают, что вот-вот, но всякий раз нужны еще какие-то подписи. Работаем на бензиновых электростанциях. А воду дали только позавчера. До этого привозили ее из озера на автобусах. Вот так и построили без света и воды. Почти как на севере дома без единого гвоздя строят (улыбается).
– Это второй стадион, который вы строите. В свое время благодаря вам в Тарасово появилось поле с трибунами.
– Ну, это так, баловство. Хотя стадиончик был хорошим. Сперва играли на нем чемпионат района, а потом «Ислочь» тренировалась, когда играла на области. Мы хотели, чтобы команда играла здесь, но почему-то стадион оказался на землях сельскохозяйственного назначения. Сколько себя помню, это место имеет отношение к подобным землям, как я к космосу. Как такое может быть в центре Тарасово? Не понимаю.
– Может, раньше было иначе?
– Никогда там ничего не было! Всегда был стадион при детском лагере труда и отдыха. Всегда! В 90-е он зарос бурьяном, а потом мы решили его реанимировать.
– Говорят, даже ворота сами варили.
– Было дело. Первый состав «Ислочи» приложил много усилий. Выбирали день, чаще всего выходной, когда у всех было посвободней со временем, и приезжали сюда. Лопаты, грабли в руки – и вперед. У нас была техника, которой выкорчевывали заросли и ровняли кротовины. Метрах в трехстах от стадиона варили ворота и табло, а потом дружно несли их на поле. Трибунки сколотили из досок.
Народ ходил. Тарасово даже немного ожило. Все приходили на футбол, на матчи «Ислочи» против Большевика, Мачулищей, Михановичей. Это было интересно и весело. Через пару лет решили место узаконить, чтобы дальше можно было делать там что-то серьезное. Подписали инвест-договор, но когда обратились в Белгипрозем, нам сказали, что эту землю нельзя использовать. Бились-бились, ходили по инстанциям, но ничего.
– Говорят, стадион помогал строить весь поселок.
– Кто был заинтересован, тот приходил. Но в основном подростки. Сейчас они уже взрослые ребята со своими семьями. А тогда всем было интересно, потому что это было что-то новое для поселка.
– Слышал, вам были благодарны женщины, чьи мужья любили выпить. Благодаря стадиону было понятно, где они находятся.
– Ну да, маршрут был простой: магазин – стадион. Не скажу, что благодарны были, но действительно могли найти их там.
– Проезжал мимо поля и увидел маленькие ворота и вытоптанную траву. Кто-то играет?
– На 500-летие Тарасово организовали матч «Ислочи» и футбольных ветеранов поселка. И так как на целое поле многим бегать тяжеловато, сварили маленькие ворота и уменьшили площадку. Сейчас там играют пацаны.
***
– Вы родились в Карелии, верно?
– Да, родители там работали. Ездили на заработки. Мы жили в поселке Пухта, но я пробыл там недолго – всего год. Их контракты закончились, и мы вернулись в Беларусь. С 1971 года живу здесь, в Тарасово, и знаю тут каждый кустик. Домик был на соседней улице. А о Карелии не помню ничего. Каждый год собираюсь туда съездить, но меня постоянно что-то останавливает: никак не могу добраться.
Мама работала учителем в 40-й школе, а отец трудился неподалеку на велозаводе. Мама частенько приводила детей на завод на экскурсии. Там они и познакомились. После возвращения отец устроился в Мингаз, получил участок земли в Тарасово и построил дом.
– Каким было ваше детство?
– Футбольным (улыбается). С утра до вечера пропадали на стадионе. Домой прибегали только показаться, что живы, и снова назад.
– Хозяйство было?
– Периодически появлялись куры, свиньи и так далее. Потом батя говорил, что это очень хлопотно, и мы от всего избавлялись. Но через какое-то время он говорил, что надо, чтобы было что-то свое, и снова появлялись куры и все такое.
– Вы учились в городской школе. Как добирались?
– Отсюда до Площади 8 Марта (теперь станция метро Немига – Tribuna.com) ходил прямой автобус. А там и до моей 44-й школы недалеко. Вообще я туда катался с пяти лет – занимался фигурным катанием. Выходил на конечной и шел по прямой ко Дворцу спорта, где были тренировки. А после меня забирала мама, которая к тому времени уже работала в экскурсионном бюро путешествий.
– Фигурное катание?
– Не я выбирал (улыбается). Мама очень любила этот вид спорта. Понятно, что если бы мне предложили выбирать, я бы выбрал футбол или хоккей. Но и фигурное катание мне тоже нравилось. Занимался лет пять, но все равно свободное время отдавал футболу. Лет в 10 бросил и записался в футбольное «Динамо» к Анатолию Николаевичу Егорову.
– На асфальте тренировались?
– Да. Поэтому подкаты делать не умею (улыбается). Как и все ребята школы, очень любил тренироваться зимой. Вот тогда можно было и подкатиться, и упасть нормально. А неподалеку от нашей площадки заливали каток, где мы играли в хоккей. Футбол мне здорово помог в армии.
– Кто-то из вашей группы засветился в футболе?
– Тренировались в одной команде с Юрой Покладом, который сейчас в минском «Динамо».
***
– Как вы попали в армию?
– Шел осознанно. В те времена, в 1988-м, в моем кругу общения о возможности откосить даже не говорили. Все понимали, что нужно идти. Я знал, что все служили, и что мне тоже надо отдать долг родине. Может, это высокие слова, но такое у меня было понятие.
Попал в важную часть. Мы охраняли генеральный штаб ракетных войск стратегического назначения. Проще говоря, это место, откуда что-то могло начаться. Красную кнопку не видел, но, думаю, она там была. Я охранял кабинет главнокомандующего.
Работа сложная. Надо было всех запоминать, изучать лица и быть внимательным. Гуляешь по городку, замечаешь незнакомого человека – находишь офицера или патруль и сообщаешь, что появился какой-то человек с фотоаппаратом. А место закрытое, фотографировать нельзя.
Отбор был жестким. В часть нас приехало порядка 180 человек, а осталось около сотни. Я позже узнал, что когда меня призвали, по Тарасово ходили люди и интересовались у соседей, какая у меня семья и так далее. Наводили справки.
В части была сильная футбольная команда, в которую меня вскоре забрали. Тренировки были утром. Помню, все бегут кросс, а меня выдергивают из строя и на тренировку. И мне немножко так завидовали.
– Мне кажется, за такое можно было и получить.
– Дедовщины не было. Часть была с ней несовместима. Если проявлялась, человек сразу ехал куда-нибудь в поселок Мирный льдину охранять.
Сперва попал в команду части, а потом – в сборную ракетных войск. Мы играли с командами других родов войск на армейских турнирах. Выступали успешно. Однажды наш матч прямо на стадионе Николай Озеров комментировал. Не помню, правда, с кем играли, но выиграли, и в части был большущий праздник. Тогда в принципе любое большое мероприятие всегда сопровождалось футболом. Стадион заполнялся всегда.
– В то время заканчивалась война в Афганистане. Могли там оказаться?
– Я – нет. Хотя знаю, что было очень много добровольцев. Ребята писали рапорты и просились поехать в Афган, но они в основном отклонялись.
Благодаря Горбачеву вместо двух лет отслужил полтора года. Попал под волну увольнения студентов, которую он инициировал. А я тогда учился в РТИ (сейчас – БГУИР – Tribuna.com).
– Почему поступили именно туда?
– Не знаю, честно (улыбается). Семьей долго совещались и думали, куда пойти. Мама сказала, что у меня не гуманитарный склад ума, а технический. Я на то время с ней согласился и поступил. После первого курса угодил в армию, а когда дембельнулся, в РТИ не вернулся. Забрал документы и поступил в «нархоз» (сейчас БГЭУ – Tribuna.com). Понял, что радиотехника – не мое. Не могу я работать инженером.
– А футбол как же?
– Меня звали в «Атаку», но я тогда уже не был настроен на футбол. Появились другие приоритеты. Хотелось что-то строить, создавать. Конечно, для себя я поигрывал, но серьезно не хотел заниматься. Не видел, что могу через футбол построить свою жизнь.
– Уже тогда планировали заняться бизнесом?
– Ой, да кто там что тогда планировал?! Схватили с другом торбы с добром, набили ими целые багажники и между занятиями «полетели» на Польшу. Продали, купили там другого добра, и продали уже здесь. Так сколотился минимальный капитал. Тогда все так начинали. Это был 1990 или 1991 год.
– Что возили?
– Молотки, топоры, игрушки. Серьезно! Раза два в месяц скатаешься, копейку заработаешь. Потом уже начали в Турцию летать.
– В Польше так ценились наши молотки?
– Конечно. Они тут стоили копейки, а там мы продавали их за злотые, покупали доллары и привозили сюда.
В те годы нормально заработать можно было только на «купи-продай». Мама к тому времени вернулась в школу – ее зарплата не дотягивала до 30 долларов. Все было печально. Мы понимали, что надо каким-то образом зарабатывать.
Помню, осенью каждое утро собирали грибы в округе, меняли их на пуховики в ресторане «Заславль» и потом продавали оптом торговцам на «Динамо».
– Откуда в ресторане пуховики?
– У собственника ресторана был друг в Польше, который владел заводом по заготовке грибов и ягод. За сырье поляк платил или деньгами, или пуховиками. А где он их брал, я не знаю. Собирали грибы сперва сами, а потом платили людям за работу. В общем, всякой ерундой занимались, а в промежутках еще и на занятия ходили.
– Насколько большими были первые заработанные таким образом деньги?
– За первый семестр заработали столько, что каждый мог купить себе по новой «девятке». Но мы все деньги вложили в жизнь, если так можно сказать. Девчонки, ресторанчики и так далее. Новогодние праздники провели бурно. Понятно, что кое-что оставили для дальнейшей раскрутки.
Я уже тогда понимал, что нужно открывать свое дело, но у нас не было дисциплины, не было понимания, как надо работать. У нас было так: хотим, значит, будет. Но потихонечку дисциплина пришла. Стал вкладывать деньги: построил СТО, офис, сдал его и так далее.
– Что за бизнес у вас сейчас?
– В основном зарабатываю строительством и сдачей имущества в аренду. Но я не очень люблю об этом говорить и не хочу.
– Самая большая сумма наличными, которую держали в руках?
– Может, тысяч 200-250 долларов. Честно скажу, ничего такого особенного не чувствовал.
***
– Когда задумались о том, что хотите создать футбольную команду?
– Вообще не задумывался никогда. Просто однажды ребята, с которыми играл в любительский футбол, предложили создать команду и заявиться в чемпионат Минского района. Я был не против: создали и заявились. Также заявились в МЛФ, где сходу выиграли третий дивизион и Кубок лиги. Хочу сказать, что и тогда, и сейчас рядом были Виталий Курило и бывший учредитель клуба Андрей Сапожников.
Я тогда еще выходил немного на поле. Помню, в Несвиже был неплохой турнир: какие-то итальянцы, «Верас» и мы. Для «Ислочи» тогда это был очень серьезный уровень. Два раза сыграли по 1:1. На моем счету оба наших гола. Ну и на районе выходил и забивал, но не часто. Были ребята помоложе и посильнее.
– Когда впервые увидели Виталия Жуковского?
– Играли как-то против Михановичей на их поле – стояли рядом на бровке и руководили командами. Мы тогда 3:1 выиграли.
– Он драться не полез после этого? Там были такие ребята, что могли.
– Могли (улыбается). Но мы же не дурковали. Да и Виталий Леонидович вел себя не очень эмоционально. Подсказывал спокойно.
Вскоре после этого мы решили поучаствовать в Кубке Adidas. Собрали лучших ребят с района и пригласили Жуковского тренером. Турнир выиграли очень уверенно, и мне понравилось, как он работал, как грамотно управлял командой. Тогда предложили ему тренировать «Ислочь» постоянно. Мы как раз собирались заявляться на область. Помню, первый тур играли в Борисове и уверенно выиграли. Команда смотрелась очень хорошо и организованно. Все ребята были грамотно Жуковским расставлены. Каждый знал, что нужно делать. Были на голову сильнее соперника.
Тогда я совершенно не думал о том, что мы будем развиваться и в итоге дойдем до высшей лиги. При каждом повышении уровня нам постоянно говорили: «Куда вы лезете?! Тут вы первые парни, лучшие в области. Зачем вам эта вторая лига?» Собираемся, обсуждаем и решаем: «А давай попробуем чуть выше». Азарт такой был. Когда вышли в первую лигу, история повторилась: «Да, зачем вам это надо?!» Взвесили все «за» и «против», оценили возможности: «Давай попробуем».
– Как долго вас не отпускала эйфория после выхода в высшую лигу?
– А ее у меня не было.
– Да, ладно! Начинали с самых низов, столько сил вложено.
– Вот именно поэтому и не было. Мы же не взлетели в «вышку» за два года, а сперва много лет поиграли в районе и области, потом год во второй лиге, затем еще три в первой. Все шло постепенно. Подумал только: «Нажиты новые приключения» (улыбается).
Конечно, было приятно, что теперь «Ислочь» будет играть в элите. Но мы понимали, что сейчас надо еще сильнее впахивать. Стали думать, что теперь делать, куда двигаться и как развиваться.
– Жуковского знаете 10 лет. Научились справляться с его эмоциональностью?
– Я не менее эмоционален, чем он. Просто я постарше и уже немного научился с эмоциями справляться. Поэтому где-то его понимаю. А он понимает меня, потому что такой же где-то. Много с ним общаемся об этом. Я ему говорю, что где-то уже можно и здоровье поберечь, но он в силу возраста не всегда это понимает.
– Как Жуковский менялся на протяжении десятилетия?
– Когда-то, мы еще играли на области, приехали с ним на «Динамо-Юни». Смотрели игру минского «Динамо» против «Сморгони». Игра была какая-то вялая, футболисты чуть ползали по полю. Думал: «Нашу бы команду сюда. Уверен, что переиграем! Бегаем же быстрее». Я даже немного завелся, но потом, когда мы стали постепенно повышать уровень, понял, что не переиграли бы.
Так вот и Виталий в какие-то периоды думал, что знает все про футбол. Но потом понимал, что не знает ничего и надо учиться. Подучивался, и снова думал, что все знает, и потом снова оказывалось, что не все. И хорошо, что он это понимает и постоянно прогрессирует.
***
– Почему вы смотрите футбол со скамейки запасных?
– Так это еще со стародавних времен повелось (улыбается). У бровки совсем другие ощущения. Ты чувствуешь «скамейку», игру, настроение ребят, импульс и драйв. Этот магнит меня не отпускает. Находясь там, получаю от футбола то, что хочу получать.
– Сильно сдерживаете эмоции? Может, говорите себе: «Не побегу к полю, посижу».
– Не! Если эмоция захлестнула, то никакие фразы в стиле «не побегу» не канают (улыбается). Все равно рвану. Ну как ты себя остановишь?!
– Страдали из-за этого?
– Ни разу. Часто вежливо резервный арбитр просит присесть. Я присяду, а потом опять вскочу. Судьи это тоже понимают. Это их работа, которую они должны выполнять хорошо.
Сейчас много говорят, что «Ислочь» жалуется на судей и этим прикрывает свои неудачи. Это не совсем так. Мы обозначаем нашу позицию не для того, чтобы поныть, а потому что об этом нужно говорить. Нужно, чтобы на это обращали внимание, чтобы не начинался беспредел. И не только в отношении «Ислочи». Мы хотим, чтобы наш футбол становился прозрачным. Об этом должен говорить любой клуб. Не надо стесняться и бояться. И тогда будет больше возможностей контролировать наш футбол. Потому что настораживает… Боюсь, чтобы наш футбол не оброс шелухой и не погряз в подковерных играх, в борьбе за портфели. Чтобы не произошло разделения на своих и чужих, на условных динамовцев и не динамовцев. Хочу, чтобы мы не погрязли в этом и не забыли, для чего вообще существует футбол. Вот поэтому мы и говорим.
– Сталкивались с непониманием руководителей других клубов, что вы во время матчей сидите на скамейке, а не в ложе?
– Ты первый, кто спросил меня об этом в таком ключе. Ни один директор меня об этом не спрашивал и ничего не говорил.
***
– Что с вами было, когда узнали о том, что игроки «Ислочи» замешаны в договорном матче?
– Я чуть в пропасть не улетел в Черногории. Как раз ехал на отдых, когда позвонил Жуковский. Он рассказывает, а я в прострации качусь по серпантину. Когда первый шок прошел, стал анализировать ситуацию и выстраивать линию поведения. Решили, что надо собирать пресс-конференцию и объясняться от имени клуба. Надо было дать понять, что клуб никакого отношения к этому не имеет. Через день записал обращение к игрокам, которое им дали послушать перед игрой с «Крумкачамі». И мы тогда выиграли 1:0.
История, кстати, до сих пор не закончилась. Все еще идут судебные тяжбы с Тишкевичем. Мы ему предъявили иск о нанесении вреда клубной репутации. Со всеми, кто был замешан, мы заключили мировые соглашения. И люди потихонечку выплачивают, а Тишкевич, видимо, считает себя каким-то исключительным…
Я не особо вникал в суды – ими занимался директор. Но на последнее заседание съездил, послушал его странную риторику. Говорит: «А почему вы решили, что я нанес урон клубу? Может, этот черный пиар, наоборот, поднял вас выше». Вот как с ним можно разговаривать?
– Рассказать про уход KFC, например.
– Дело не только в потере KFC. Была и имиджевая составляющая, и минус семь очков, и полоскание клуба в прессе. О чем тут можно говорить? Но Тишкевич считает, что помог и что чуть ли не команду приподнял.
– Большую сумму требуете?
– Точную цифру не помню. Могу сказать, что если бы он согласился на мировое, сумма была бы в разы меньше, чем та, которую он будет обязан оплатить по суду. Нам принципиально довести дело до конца. Хотим сделать так, чтобы футболисты и те, кто крутятся около футбола, выучили этот урок. Хотим, чтобы была судебная практика, дающая возможность клубам защищаться.
.jpg)
– Когда в последний раз разговаривали с Владимиром Маковским?
– Мы встретились и переговорили вскоре после моего возвращения из Черногории. После этого долго не виделись, а весной этого года встретились на игре нашей женской команды против «Бобруйчанки» в Минске. Приехал на девчонок посмотреть и увидел его там. Поздоровались и разошлись.
***
– Какую сумму вы вложили в «Ислочь» с момента основания?
– Никогда не считал. Причем это не только «Ислочи» касается. Вот строю беседку или дом. Мои знакомые, которые также занимаются стройкой, записывают каждый саморез, а я нет. Куплю еженедельник, начну вести – записи обрываются через пару листов. Я недисциплинированный человек (улыбается).
Даже приблизительной суммы не скажу. Даже не знаю, во сколько мне обошлась беседка, в которой мы говорим (улыбается).
– Говорят, вы не жадный по части денег. В чем это выражается?
– Нельзя однозначно ответить. Много спорили с Жуковским по базе в Большевике. Он заводился: «Давай это все снесем и построим новое!» А на территории есть здание, которое проще реконструировать. Я всю жизнь строю и понимаю, что на этом можно сэкономить. Поэтому если говорить о бизнесе, то здоровая жадность есть. В то же время если у меня есть возможность кому-то помочь, помогу. А на близких людей не задумываясь могу потратить любые деньги.
Фото: Ксения Деревяга, Анатолий Редин
Источник: Трибуна
